Интервью Президента Сержа Саргсяна представителям армянских телекомпаний

Геворг Алтунян,Общественное телевидение Армении – Добрый вечер, господин Президент. Во-первых, позвольте поблагодарить Вас за эту встречу. Страна находится в преддверии довольно важного события, и, думаю, что есть достаточно накопившихся вопросов, и к месту будет получить ответы на эти вопросы от главы государства. Во-первых, почему именно сейчас? Почему процесс конституционных изменений был инициирован именно сейчас? Есть ли проблемы, которые решает Глава Республики, иницировав все это? И, по Вашему мнению, были ли общественныйспрос на все это?

Серж Саргсян – В первую очередь, этот вопрос звучит риторически – почему сейчас? Если бы мы сделали это год назад или через год, этот вопрос прозвучал бы? Это во-первых. Во-вторых, хочу понять, что означает общественный спрос и каким образом измеряется этот общественный спрос? То есть, если кому-то кажется, что в 1995 году или в 2003 году, или же в 2005 году народ вышел на улицу и потребовал Конституцию, то скажите, что я не прав. Общественный спрос, по-моему, выражается посредством политических сил. А из самых крупных наших сил «Процветающая Армения», «Наследие» и АРФ «Дашнакцутюн» всегда требовали этого. Если нет общественного спроса, то почему, они, если помните, говорили об этом после президентских выборов? Пойдя навстречу так называемым требованиям руководителя «Наследия», я ему предложил создать комиссию, в которой он будет председательствовать и предложит конституционные реформы. Если бы не было этого спроса, почему я должен был ему все это предлагать? А почему сейчас? Независимо от того, когда мы это бы сделали, это вопрос прозвучал бы, поскольку мир быстро меняется, поскольку геополитическая ситуация сегодня иная, поскольку внутриполитические настроения Армении сегодня иные, и я вижу опасность в некоторых формулировках Конституции, и считаю своим долгом во весь голос говорить об этой опасности. Не могу молчать и быть спокойным и говорить, я вижу эту опасность, однако поскольку некоторые люди говорят, что еще не время или нет общественного спроса, по этой причине я буду молчать. Это всего лишь предложение, и 6-го числа мы увидим, если нашему народу нужно это изменение, тогда мы пойдем по другому пути: нормальное проведение референдума, проведение в рамках законности является нашей сверхзадачей, а не просто проведением реформ. Проведение изменений – это не вопрос жизни и смерти, и вообще, ни одно голосование для меня не было таким. Если помните, во время обоих президентских выборов я говорил, что это не борьба жизни и смерти, и за выборами последуют новые дни. То же самое и здесь. Однако я обязан сказать, я обязан, как Президент, как человек, который почти половину своей жизни прожил, прослужив в органах, которые обеспечивают безопасность. Я обязан. Пусть кто-нибудь скажет, что в одном человеке сконцентрировано столько опыта по работе в органах безопасности, в органах внутренних дел, совете безопасности, в самых высоких органах государственного управления. Я обязан. Это все. Если вы хотите, могу сразу же сказать и об опасностях, которые есть в конституционных формулировках и также о препятствиях. Смотрите, я хочу просто процитировать Конституцию, а до этого сказать, что в нашей Конституции – в действующей Конституции, есть диспропорция права и ответственности. Всего на трех примерах попробую сказать об опасности и также о препятствиях. В третьей главе Конституции, где закреплены статус, полномочия и функции Президента Республики, мы читаем следующее: статья 49 – Президент Республики является главой государства.
«Президент Республики обеспечивает соблюдение Конституции, нормальное функционирование законодательной, исполнительной и судебной властей». И следующий абзац - «Президент Республики является гарантом независимости, территориальной целостности и безопасности Республики Армения».
Сейчас обратимся к той статье, где закреплены полномочия Президента Республики. Это статья 55, и в 12-м пункте статьи 55 записано: «Президент Республики является Верховным главнокомандующим Вооруженными Силами, координирует деятельность государственных органов в сфере обороны».
Обратите внимание на слово – координирует, не руководит, а координирует. Скажите, пожалуйста, как Президент Республики, координируя, может обеспечить безопасность? Я хочу привести конкретный пример и на этом примере показать ту опасность, которая может угрожать, а сейчас наша ситуация такова, что вероятность этой угрозы нашей безопасности очень велика. На момент представьте, что в 2012 году на парламентских выборах победила одна из наших политических сил, программные положения которой, по моему глубокому убеждению, противоречат нашим государственным интересам. Я не говорю: хорошо или плохо, я говорю: по моему убеждению.
И что должна сделать эта политическая сила после победы на выборах? Должна своего руководителя или того человека, которому они доверяют, назначить премьер-министром. Наша Конституция говорит, что Президент Республики назначает премьер-министром человека, пользуюшегося наибольшим доверием большинства парламента. Предположим, мы назначили этого человека премьер-министром, и правительство сформировалось. Я уже не говорю о качестве правительства, поскольку они являются политической силой, и если я не не соглашусь, например, конкретно с кандидатурой министра обороны, то возникает кризис. Однако предположим, я согласился: что должно делать это правительство? Это правительство должно осуществлять свои программные положения. Это же очевидно, не так ли? А сейчас предположим, что эта политическая сила является той же партией «Наследие». А что говорит партия «Наследие»? Говорит, непременно нужно признать независимость Нагорного Карабаха. Правительство примет постановление, отправит законопроект в Национальное Собрание, Национальное Собрание признает независимость Нагорно-Карабахской Республики, и согласно этой Конституции, этот закон будет отправлен в резиденцию Президента. Я обязан в 21-дневный срок ратифицировать этот закон или же с возражениями направить обратно в Национальное Собрание. Однако, поскольку они составляют большинство, совсем недавно прошли выборы, они победители, они преодолеют вето и снова отправят этот закон Президенту. А я обязан в 5-дневный срок ратифицировать. Однако что означает признать независимость Нагорно-Карабахской Республики? Это означает объявить войну Азербайджану, поскольку если ты официально признаешь независимость Нагорно-Карабахской Республики, тогда какие еще переговоры? А альтернатива переговорам – это война. Во-вторых, это означает неуважительное отношение к Российской Федерации, Франции и Соединенным Штатам, поскольку сопредседателями являются они, они уже больше 23 лет являются посредниками, ведут переговоры. И естественно, что такое отношение для них должно быть очень неприятным.

Следующее положение, если помните, в мае этого года один из представителей «Наследия» внес в Национальное Собрание проект закона, согласно которому мы должны от Турции потребовать территории Западной Армении. Что это означает? Означает объявление войны Турции. Случится то же самое. И я ничего не смогу поделать. Или же должен руководствоваться предложением одного из последних телевизионных интервью господина Ара Абраамяна, то есть – посредством правоохранительных органов надавить на правительство или премьер-министра. Однако это неприемлемо.
Далее, если вы помните, это следующее положение этой партии о том, что необходимо сократить налоги и повысить зарплаты и пенсии. Однако где у нас есть деньги? Мы имеем деньги только в бюджете, который пополняется только и только налогами, и огромную часть этого бюджета мы выделяем на нашу безопасность, в основном – на оборону. То есть, что выходит: ограничим оборонительные возможности, ограничим, сократим средства, объявим войну Азербайджану, Турции, и кто будет нести ответственность за это? То есть, Раффи Ованнисян объявит войну Азербайджану, а безопасность будет обеспечивать Серж Саргсян? Это логично? Нелогично, понимаете? Функция Верховного главнокомандующего не заключается в том, что он должен сидеть в резиденции или приехать в министерство обороны, открыть карту и сказать: первый армейский корус должен атаковать справа, второй армейский корпус – слева и так далее. Для этого у нас есть военные, у нас есть специалисты, есть генеральный штаб и это функция генерального штаба. Функция Президента Республики, то есть Верховного главнокомандующего – мобилизировать весь ресурс страны с целью решения военно-политической задачи, то есть – ликвидировать угрожающую Армении опасность. А если Верховный главнокомандующий только координирует, то как это должно организовываться? Да, если правительство, то есть парламентское большинство и Президент Республики являются представителями той же политической силы, проблемы не возникает, поскольку кроме Конституции существует также партийный устав, существуют партийные рычаги, и этот вопрос можно решить. И кроме этого, если ты являешься представителем той же политической силы, тогда у тебя есть те же программные положения, те же цели и так далее. Однако если это разные политические силы, то этот вопрос как должен регулироваться? Конфронтацией. То есть, с одной стороны, военное положение, с другой стороны – конфронтация внутри страны. Как вы себе это представляете? Это реальная угроза нашей безопасности. Хочу, чтобы эта угроза была ликвидирована. Хочу, чтобы эта ответственность была там, где и права. Это во-первых.

Во-вторых, в формулировках имеются также и препятствия в плане экономического развития. Смотрите, статья 55 не содержит никаких полномочий, связанных с экономикой. То есть, Президент Республики Армения по должности не отвечает за экономическую ситуацию. Однако, поскольку Президент Республики сегодня представляет ту же силу, которая представляет правительство, вся ответственность лежит на Президенте Республики. Давайте говорить, приводя примеры. Почему рабочие «Наирит»-а приходят на проспект Баграмяна и требуют зарплаты? И на вопрос о том, почему вы здесь, они отвечают – мы вас выбрали и знаем, что за все отвечает Президент Республики. То же самое касательно тарифов на электричество. Куда пошли эти люди? Где они выражали свой протест? И обстоятельство, имеющее определенную связь с реальностью, как-то, не знаю, правильное слово я употребляю или нет: размывают ответственность экономических органов или занимающихся экономикой органов. В обществе же есть такое восприятие, что все решения, также и касательно экономики, принимаются на проспекте Баграмяна – на Баграмяна 26, не так ли? Если человек не ощущает ответственности за принятое им решение, приписывает принятие этого решения другому, то он никогда не сможет быть последовательным.

И третье, я думаю, что никто из вас не станет отрицать, что в нашем обществе есть распространенное мнение о том, что все приговоры до оглашения в суде проходят через Баграмяна 26. Почему сформировалось такое мнение?
По очень простой причине: всех судей назначает Президент Республики. И когда судьи, я не говорю все, а некоторые судьи, делают свое «черное дело», то делают это, показав портрет Президента. А люди понимают, поскольку в Армении невозможно поверить тому, что если ты кого-то назначаешь, то этот кто-то не руководствуется твоими словами. То есть, мы здесь имеем дело с внутренней и внешней независимостью судебной системы, и предлагаемым вариантом, по мнению подавляющего большинства специалистов, это проблема решается. Я могу привести минимум 15 таких пунктов, однако считаю, что три из них достаточны, чтобы мы составили бы мнение о моих мотивах.

Нвер Мнацаканян, Общественное телевидение Армении – Господин Президент, мой вопрос также исходит из только что отмеченных вами опасностей для безопасности. Мой вопрос, пожалуй, о главном – о безопасности. Известно, что новым проектом конституционных изменений в мирное время нет Верховного главнокомандующего, эта функция отводится коллегиальному органу, в данном случае – правительству. Кстати, этот вопрос, это положение было наиболее обсуждаемым и раскритикованным в ходе кампании. У меня также возник вопрос. Отсутствие Верховного главнокомандующего в мирное время не создает проблем, рисков и опасности?

Серж Саргсян – Нвер, во-первых, я должен сказать, что в своем вопросе ты сказал, что Верховный главнокомандующий есть, просто этим Верховным главнокомандующим является коллегиальный орган, коллективный орган. Несомненно, агитирующие за «нет», независимо от аудитории, пытаются говорить шаблонами, которые, может быть, приятны ушам людей. И, конечно, когда едут в приграничный район и говорят, что в мирное время у нашей страны не будет Верховного главнокомандующего, люди, наверное, сомневаются.
Однако я ответственно заявляю, что в парламентской системе, то есть в предлагаемой системе, отсутствие Верховного главнокомандующего является результатом долгих размышлений и сознательного подхода. Смотрите, если реформы пройдут, вся исполнительная власть будет сконцентрирована в правительстве, вся, в этом случае наделение премьер-министра функциями Верховного главнокомандующего, думаю, также несет в себе угрозу в мирных условиях. Почему? Потому что когда говоришь Верховный главнокомандующий, то предполагаешь безусловный подход по применению войск Верховным главнокомандующим. А где могут быть применены войска в мирное время? Не хочу детализировать сказанное мною, однако имея столько полномочий, иметь также полномочие по применению войск в мирное время – это очень опасное положение. Например, я, или мои предшественники, как верховные главнокомандующие, в основном на практике чем занимаемся? Каждое утро министр обороны докладывает о ситуации и естественно, получает соответствующие инструкции. Бывают дни, когда он докладывает 4 раза, и он обязан это делать. Кроме этого, каждую неделю министр обороны в конкретный час приходит и представляет обширный доклад, связанный с боеспособностью, обеспеченностью и разными проблемами, кадровой политикой вооруженных сил и так далее, и в части этих проблем получает решения. При Президенте действует военная инспекция, которая регулярно проводит плановые или внеочередные проверки в войсках с целью проверки уровня боеспособности войск. Может ли быть эта инспекция при правительстве? Может же, нет? И кроме этого, я, как Верховный главнокомандующий, регулярно, несколько раз в год по разным случаям, несколько раз бываю в воинских частях, в войсках, общаюсь с командным составом, солдатами, чувствую, лично чувствую морально-психологическую атмосферу. Которую из этих функций не сможет выполнить в мирное время премьер-министр? Министр обороны является членом правительства, то есть, министр обороны разве может сказать: я каждое утро не буду докладывать? То есть, с этого момента его уже не будет в правительстве. Еще раз говорю, Верховный главнокомандующий для того, чтобы в мирное время обеспечивать боеготовность войск, а во время военного положения мобилизовать все ресурсы для решения военно-политических задач. И если все ресурсы находятся в распоряжении правительства, которое может наилучшим образом обеспечить эту функцию: человек, который по Конституции должен координировать деятельность государственных органов, или же человек, который должен руководить деятельностью государственных органов? Я считаю, что также именно по этой причине мы осуществляем эти изменения, чтобы ответственность и право были в одном месте.

Я искренне говорю, что если бы в нашей стране действовала чисто президентская система, возможно, я не пошел бы на эти реформы, возможно не пошел бы, поскольку парламентская система имеет свои преимущества, а президентская система – свои. И, например, во время военного положения президентская система является очень нормальной, поскольку не несет в себе никакой опасности, но нельзя сказать, что во время военного положения парламентская система является нежизнеспособной. Это полупрезидентская система является нежизнеспособной. У Израиля парламентская система, то есть в Израиле парламентское управление. В Израиле нет опасностей? Приведу более близкий пример. Как вы думаете, во время военных действий в Карабахе какая система была? Конечно, парламентская. Однако я еще раз говорю, что во время военного положения премьер-министр становится Верховным главнокомандующим, и имея поддержку парламента, может быть очень смелым в принятии решений, быть уверенным. При системе парламентского управления предполагается, что априори премьер-министр имеет поддержку парламентского большинства, а априори не предполагается, что Президент Республики в парламенте имеет большинство. Какой еще вопрос хотели задать?

Нвер Мнацаканян – В числе возражений фронта «Нет» также и то, что в этом случае в руках премьер-министра накапливается многовато полномочий.

Серж Саргсян – Что означает многовато? Вообще, много или мало, по моему глубокому убеждению, понятия относительные. Если ответственность большая, то почему полномочия должны быть узкими? Здесь я коснусь также распространенного мнения, почему сейчас очень удобное время. Знаете, естественно, что за последнее время я не пропускаю новости, идущие почти по всем телеканалам, и во многих случаях насколько бы это ни было бесплодной тратой времени, однако, в любом случае я смотрю и вижу, что многие говорят об этом, говорят: кто поверит, что я вношу эти изменения, чтобы полномочия опозиции увеличились? Мы вносим изменения не для того, чтобы расширить полномочия оппозиции, а так как мы обязуемся это сделать с целью сбалансирования, поскольку с одной стороны существует сильная законодательная власть, с другой стороны – оппозиция, наделенная необходимыми полномочиями, чтобы быть противовесом и балансировать. Все! Других механизмов противовесов нет! Вот этот механизм! Если другие знают другие механизмы, пожалуйста, пусть скажут – используйте, однако механизм таков. И когда говорят, с каких это пор мы решили заботиться об оппозиции, я искренне говорю, что по моему глубокому убеждению, задачей властей не является забота об оппозиции, однако задачей властей является то, чтобы оппозиция действовала в нормальном режиме и была противовесным фактором.

Аркадий Григорян, телекомпания «А-ТИВИ» - Господин Президент, если можно, вновь вокруг этой темы. Сторонники «Да» во время кампании именно одним из преимуществ проекта отмечали наделение оппозиции новыми правами. Мой вопрос состоит в следующем: Может ли быть именно задачей властей беспокойство о наделении оппозиции новыми правами? Разве это не кажется немножко сомнительной идеей?

Серж Саргсян – Именно поэтому и говорю, что мы вынуждены это сделать. Если не сделаем, у нас будет застой, если не сделаем, снова будем иметь власть, сконцентрированную в одних руках. Мы обязаны это сделать. Мы обязаны, поскольку парламентское управление предполагает увеличение отчетности, предполагает повышение прозрачности, и если оппозиция в парламенте, допустим, не будет иметь возможности создать контрольные комиссии, то какие аргументы она должна привести в парламенте, чтобы власть исправила бы свою ошибку, или же объяснила обществу, почему она так сделала? По новой Конституции премьер-министр будет обязан вместе с правительством минимум два раза в месяц идти в Национальное Собрание и публично отвечать на вопросы, а если у оппозиции не будет права вносить в повестку дня внеочередной вопрос и так далее, то большинство просто задушит ее, и если вопросы задает большинство, то нет необходимости присутствия в парламенте, поскольку тот же вопрос, если партия имеет большинство, партия задаст и в других местах, и это не будет широко освещаться. А вопросы оппозиции очень широко освещаются. Кроме того, пожалуй, это не является прямым ответом на вопрос, однако скажу следующее: смотрите, сегодня Президент Республики не несет прямой политической ответственности, нет какого-либо механизма по несению прямой политической ответственности. Победив на выборах, Президент не обязан идти в парламент, не обязан общаться с журналистами, не обязан давать общественные разъяснения и так далее. И его ответственность является больше моральной. Политическая ответственность появляется на следующих выборах. То есть, за эти пять лет в стране может очень многое измениться. А правительство и премьер-министр будут нести непосредственную политическую ответственность, поскольку представьте ситуацию, когда правительство или премьер-министр пойдут в парламент, и оппозиционная часть начнет задавать вопросы премьер-министру или правительству и они не смогут ответить на эти вопросы. Что должно произойти? Ведь очевидно, что появится недовольство не только у оппозиционной части, но также и со стороны власти. И в один прекрасный день, когда 10, 15, 20 депутатов придут к премьер-министру, придут в правительство и скажут, знаешь что, уважаемый наш друг, ведь так не пойдет, мы на выборах не сможем набрать соответствующих процентов, правильнее будет, если ты уйдешь и придет другой, который владеет ситуацией. В этом случае – в случае президентской системы это невозможно, поскольку, если я потеряю свою совесть, могу вообще не принимать даже моих однопартийцев – депутатов, и что они должны будут делать? Да, они могут публично критиковать и так далее, однако это мне не грозит отставкой. Если и грозит отставка в условиях этой Конституции, то грозит только в случае принуждения к отставке уличным, незаконным путем. Однако который из путей для нас приемлем? Тот или этот? А премьер-министр тогда не сможет сказать – я тебя не приму, поскольку при продвижении следующего законопроекта даже представляющий власть депутат может не проголосовать. Одного, второго, третьего закона... по новой Конституции предусматривается интерпелляция, а потом – голосование. Понимаете?

Аркадий Григорян – Господин Президент, в любом случае не получается ли, что логика немножко перевернута? Люди ничего не делая, образно говоря, проснувшись, получают столько расширенных полномочий и прав. К чему стремится это сопротивление «Нет»? Может быть, они не читали?

Серж Саргсян – Очевидно, что этих людей можно разделить на несколько групп. Первая группа – это те люди, которые убеждены, что они в состоянии сформировать политическую силу и этой политической силой получить большое количество голосов, в парламенте иметь большинство и сформировать правительство. Однако поскольку эти люди считают, и во многих случаях – такова действительность, что они – харизматичные люди, как личность, они видят путь достижения своего успеха посредством президентских выборов. Это группа людей, которые категорически против и свою отрицательную позицию они выразили даже до опубликования реформ или конституционных изменений. То есть, для них все равно, что там написано, лишь бы не было парламентской системы.

Есть вторая группа людей, которые просто против любого хорошего или плохого предложения властей. Прямо считают, что если власти предлагают, за этим обязательно что-то есть.

Есть третья группа людей, которые недовольны некоторыми ситуациями и выражают свое недовольство посредством «Нет». Можно еще детализировать, однако считаю, что мои подходы в общем-то понятны.

Мигран Акопян, телекомпания «Арарат» - Господин Президент, парламентская система предполагает, что должны быть сильные, стабильные партии, сформированная соответствующая политическая среда. Разве наше общество и государство готовы к этому?

Серж Саргсян – Мигран, на твой вопрос отвечу вопросом: а кто решает, готовы или нет? И кто решил, готовы мы к этому, или нет? Ты еще молод и наверное не помнишь начало 90-х годов, когда мы хотели независимости. Неужели тебе кажется, что все граждане Армении безоговорочно, без раздумий являлись сторонниками независимости? Конечно нет! У многих людей были сомнения. Многие люди думали, разве мы сможем как независимое государство выжить в этом регионе, отмечали множество опасностей и угроз. Кроме того, состоялась партия или демократия, решается не только законами, существует проблема традиций. То есть, чем позже мы начнем, тем позже сформируются традиции. Приведу пример из нашей практики: может быть, пять лет назад всем казалось, что если мы разрешим проведение митингов в любой момент в любом месте, то это сразу приведет к гражданской войне. Однако я благодарен всем моим коллегам, которые поддержали это. Мы приняли такой закон, и что случилось? Люди говорили, какие у них были опасения. Я понимаю также и тех людей, у которых есть опасение, которые говорят, что нет состоявшихся партий. Однако это не так. Сегодня наша страна – это другая страна, и если мы дадим возможность, то эти партии состоятся. Часть из них состоявшиеся партии. Никто нигде не измерял и не говорил, что мы сейчас сформированы, перейдем к парламентской системе или нет. Конечно, есть политические деятели, которым необходимо это прочитать, которым необходимо изучить процессы, которым необходимо быть более трудолюбивыми. Конечно, именно такие партийные деятели должны быть отфильтрованы из этой системы. Как я сказал, за последние месяц-полтора, благодаря «Юком»-у почти не пропускаю ни одной политической передачи. Я посмотрел по телеканалу «Кентрон» интересные дебаты: с одной стороны – республиканец, с другой стороны – представитель другой партии. И когда спрашивали, почему они говорят «нет», отвечали, что они предлагали, чтобы Президент Республики был председателем Совета безопасности и так далее, но это предложение и другие их предложения также не были приняты, поэтому они говорят «нет». И приводились примеры, что во многих европейских странах внедрена парламентская система, и председателем Совета безопасности является президент страны, например, Голландия – Нидерланды. Представляете политического деятеля, который выходит на уважаемый экран уважаемой телекомпании и объясняет народу, что в Голландии есть президент. Слава Богу, что в королевском дворе не знают об этом, не смотрят нас.

Необходимы также традиции. И эти традиции будут сформированы.

Мигран Акопян – А в этом случае, по вашему прогнозу, что будет с партиями, представленными одним человеком, активность которых мы видим от выборов до выборов?

Серж Саргсян – Убежден, что если эти изменения будут приняты, в Армении обязательно произойдет укрупнение партий. Обязательно, потому что почему человек в общем входит в партию, тем более, почему создает партию и сам становится председателем? Его целью является участие в политических процессах. Он хочет получить много голосов и руководить страной или принимать участие в управлении страной. Зачем нужно создавать партию в других целях? Будет создана какая-то общественная структура, если он любитель природы, любитель животных и так далее. Однако если не получится в первый, во второй, в третий раз, он должен будет составить коалицию с другими партиями. Некоторые из этих людей-партий баллотируются на должность Президента, не так ли? А последующие пять лет, когда кому-нибудь письмо подписывают – бывший кандидат в Президенты. Будто это тоже является должностью. Эти процессы приведут к укрупнению партий и повышению их роли.

Кармен Давтян, телеканал «h3» - Господин Президент, новыми изменениями будет фактически сформировано квалифицированное большинство. Пропорциональность квалифицированного большинства будет определена Избирательным кодексом. Тем не менее, по вашему личному мнению, сколько процентов может составить это квалифицированное большинство? Какое процентное соотношение может быть? И во-вторых, если этим квалифицированным большинством будет РПА, оно действительно будет квалифицированным? Почему? Потому что не секрет, что квалификация парламента постепенно фиксирует спад, и Вы, как глава РПА, как Президент РА, можете ли дать гарантии и какими гарантиями мы можем быть убеждены, что если РПА будет квалифицированным большинством, у нас будет квалифицированный парламент?

Серж Саргсян – Кармен, наверное, вы имеете в виду стабильное большинство. Правильное слово – это стабильное, поскольку «квалифицированное» означает совсем другое. В первую очередь, должен сказать, что большая часть спекуляций связана именно с этой статьей Конституции. Однако я искренне говорю, пока еще нет четкого подхода к Избирательному кодексу. Еще раз скажу, что как ваши, так и собеседники господина Абраамяна так говорят, будто уже этот закон написан и где-то лежит, а они знают об этом законе. И то, будто кодекс был распространен под грифом «для служебного пользования». Ну хватит этих легенд. Я удивляюсь, что часть нашего народа верит этим сказкам. Зрелые люди, а верят сказкам. Нет такого! В этой стране невозможно тайно совершать такие вещи. А то давно один из сайтов опубликовал бы. Конституция просто дала возможность, сказав, что можно. Можно – это не обязательно, однако это слово обязательно будет обязывать партии на выборах выступать блоками. Даже если не смогут достичь успеха блоками, то наличие второго тура заставит и меньшинство, и силу, получившую наибольшее количество голосов, быть более конструктивными. Я удивляюсь, что кто-то, никогда не участвовавший в больших избирательных процессах, говорит, что в таком случае у получившего большое количество голосов будет жесткая позиция и он не согласится. Он не понимает, что избирательный процесс – это большие заботы, тем более, как говорите, для Республиканской партии. 75 процентов органов местного самоуправления являются республиканцами. Это огромная структура. Логично ли два раза использовать эту структуру или же быть более конструктивным? В парламентской системе, тем болеее в нашей стране, стабильное управление является первоочередным, и это управление должно быть вертикальным, а единственным путем достижения этого является стабильное большинство. Однако стабильное большинство не означает обязательного проведения второго тура. Проведение второго тура – это одна из возможностей, как образно говоря сказал один из членов комиссии – запасной вариант. А почему нельзя стабильное большинство сформировать сначала одной партией? Возможно же, нет? Тот факт, что приводят примеры, говорят, что в истории нашей страны не было, чтобы по пропорциональной избирательной системе одна партия набрала бы более 50 процентов голосов и так далее, однако это было в других условиях, когда мажоритарные депутаты ради своей победы достигали договоренности с различными партиями. И я не исключаю, что может быть не в 2017 году, то на следующих парламентских выборах, почему бы и нет, одна партия сможет спокойно так выиграть. Это во-первых.

Во-вторых, а почему вы исключаете наличие предвыборных блоков? Почему люди не могут объединиться и сформировать предвыборные блоки? Я уверен, что несколько партий, объединившись, очень спокойно могут получить большинство. И потом, что является более воспринимаемым и приемлемым для нашего народа? Чтобы для формирования правительства блок был сформирован за кулисами, или же чтобы народ решил свое отношение к этому блоку? То есть, я имею в виду, что если после первого тура один из них получил 30 процентов, другой, пожалуй, 35, следующий – 10 или 15, тогда почему им не объединиться и да, пойти на выборы, чтобы народ выразил бы свою уверенность, то есть продемонстрировал бы дополнительную легитимность по отношению к этому правительству. Это разве не более правильный путь по сравнению с тем, когда пойдут за кулисы и скажут, что мы сформировали правительство, правительство вот это! И почему мы избегаем стабильного большинства? И что нам надо сделать, чтобы в стране была стабильность? Что нам сделать, чтобы наше правительство состояло из таких сил. Даже многие представители оппозиции говорят, что недопустимо, чтобы маленькие партии объединились и сформировали блок или правительство. Конечно, это недопустимо, поскольку жизнь такого правительства продлится один, полтора, два месяца. Нам разве надо, чтобы раз в три месяца правительство менялось? Хочу сказать еще одну вещь: я не разделяю Ваше мнение о том, что с каждым разом качество нашего парламента ухудшается. Вообще, скажу так, чтобы никто не обиделся: всем бывшим всегда кажется, что их предшественники и преемники принимали намного больше неправильных решений, чем они сами. Я однозначно могу сказать следующее: я не говорю, что весь парламент такой, но сегодня в нашем парламенте есть депутаты, которые принесли бы честь парламенту любой европейской страны. Конечно, будет неправильно с моей стороны перечислить имена, однако есть также и депутаты, которые представляют определенный социальный класс. Может быть, они по грамотности, по работе с законами не имеют тех качеств, может быть, по своей манере они не соответствуют тем требованиям, которые приписываются депутатам, однако они представляют какой-то класс, не так ли? И нельзя сказать, что уровень грамотности нашего народа находится на том же уровне. Ни в одной стране мира депутатами парламента не становятся только академики. Для этого существует Академия наук. Еще раз повторяю, сказанное мною не надо понимать неправильно, я не говорю, что наш парламент является идеальным, однако я говорю, что в первую очередь парламент является отражением общества, хотим или нет, это должно быть так, и во-вторых, здесь – в нашем парламенте, есть депутаты, которые не уступают депутатам парламента прошлого созыва. Повторяю, это не означает, что я недооцениваю членов Верховного совета и депутатов следующих парламентов.

Алик Акопян, телекомпания «АР» - Господин Президент, одним из аргументов высказывающихся против Конституции является то, что в нашей стране законы хорошие, просто они не действуют. И в первую очередь, нужно обеспечить применение законов и только потом подумать об изменении Конституции. Каково Ваше отношение к этому наблюдению и, наконец, увеличит ли новая Конституция верховенство закона в нашей стране?

Серж Саргсян – Безусловно. Один из выступающих в эфире говорил, что Конституция – это для того, чтобы облегчить жизнь народа. Конечно, Конституция не для этого. Конституция для того, чтобы регулировать нашу жизнь, и в этом плане, безусловно, развитие конституционной культуры будет иметь существенное влияние. Знаете, когда говорят, что закон не действует, я частично соглашаюсь, частично нет. Да, есть законы, которые действуют на 100 процентов. Есть законы, для которых, наверное, все еще требуется время, чтобы наше правосознание было на более высоком уровне. С другой стороны, этот уровень определяется посредством сравнений. А что вы думаете, Алик, 15 или 20 лет назад в нашей стране действовало больше законов, чем сейчас? Я очень сомневаюсь. А в Советском Союзе все ли законы действовали? И действовали ли они для всех? Можете ли Вы указать одну страну, где законы в общем действуют на полные 100 процентов, где нет коррупционеров, где нет плохих полицейских, где нет предателей-прокуроров и так далее? Ведь есть. Хочу сказать, что конечно, сравнение нужно делать во времени и в пространстве. То есть, если мы сравним нас с какой-нибудь европейской страной, конечно, уровень действия закона у нас более низкий, чем там. Однако если мы сравним нас с уровнем 10-15 летней давности, я думаю, у нас здесь есть прогресс. То же самое касается уровня жизни. Люди выходят на экран или говорят прессе, что мы бесконечно падаем. Не утруждают себя сравнить те показатели, которые констатируют, падаем мы, или нет. По моему глубокому убеждению, мы должны оценивать все в сравнении. Если мы принимаем иные критерии, то это нас не ведет по правильному пути. Я очень хорошо понимаю, что представители власти пытаются сказать, что мы сделали то или иное сравнительно хорошо, однако представители оппозиции говорят, что плохо, плохо, плохо. Кто в таком случае должен быть судьей? Наш народ и международные структуры. Если международные структуры, которые занимаются защитой прав человека, имею в виду, например, Венецианскую комиссию, институт Европейского омбудсмена, Совет Европы. Если представители и руководители этих структур прибывают в Армению и говорят, что конституционные реформы полностью соответствуют демократическим стандартам, и в сфере защиты прав человека нет никакого регресса, то один человек, которые затрудняется выражаться на армянском, человек, который не утруждает себя прочтением изменений, говорит, что нет, права человека здесь ограничены и так далее, народ должен же видеть, кто оценивает? И я могу привести множество таких примеров, начиная с «Дуинг бизнес», составляемого каждый год экспертами Всемирного банка, до доклада группы ГРЕКО. Наверное, самое большое – это мое желание, чтобы закон действовал на 100 процентов, чтобы в Армении не было коррупции, чтобы государственный автомобильный инспектор не брал денег, однако взгляните, что это выгодно и плательщику, и государственному автомобильному инспектору. Поэтому властям очень сложно создать идеальное положение. Почему люди против того, чтобы нарушения фиксировала техника, а не человек? Потому что они не могут воздействовать на технику, а на госавтоинспектора – на каждом шагу. Я это говорю не для того, чтобы ответить некоторым людям, а чтобы было понятно: чтобы закон полностью действовал, мы должны иметь также техническую оснащенность, понимаете? Мы должны также решить некоторые социальные проблемы. Может быть, я высказываю неправильную вещь, однако может ли полицейский, получающий 400 долларов США или в драмовом выражении получающий 200 тысяч драмов, таким же образом защищать закон, как бы это сделал полицейский, получающий 4000 долларов. Конечно, нет. Ведь это же очевидно. Я никого не оправдываю, я не оправдываю ситуацию, просто подчеркиваю, что у всех большие желания, однако чтобы воплотить желания в жизнь, мы должны усердно работать. Мы все должны хотеть приложить наши максимальные усилия, без этого невозможно. Конечно, сказанное мною не исключает, что найдутся недобросовестные должностные лица, которые свои интересы ставят выше государственных, однако нельзя сказать, что это носит повсеместный характер.

Артур Киракосян, телекомпания «Еркир Медиа» - Господин Президент, в прошлом Вы не были убежденным сторонником конституционных изменений и тем более системы парламентского управления. В то время, когда была опубликована концепция, Вы вспомнили Ваши прошлые заявления за действующую Конституцию и также выразили беспокойство в связи с тем, как в случае изменений, в случае парламентского управления будут обеспечены внутренняя и внешняя безопасность страны и стабильность системы управления. Сейчас, судя по сегодняшней беседе, можем считать, что эти беспокойства полностью рассеялись, и Вы являетесь сторонником системы парламентского управления? Если да, то после референдума, если у нас будет система парламентского управления, чем будет заниматься уже бывший Президент Серж Саргсян?

Серж Саргсян – Во-первых, должен сказать, что я не разделяю Вашей поспешности и меня смогут называть бывшим Президентом через три года.

Артур Киракосян – Ладно, после того, как пройдет три года.

Серж Саргсян – Это уже другое дело. Думаю, об этом мы поговорим после парламентских выборов 2017 года: сейчас очень рано говорить об этом, и эта важная тема, считаю, не сопоставима с темой моего политического будущего. Это во-первых. А во-вторых, отвечая на вопросы одного из ваших коллег, я сказал, что если в нашей стране было бы чисто президентское управление, может быть, я не пошел бы на это, вероятность была большая, что я бы не пошел на такие реформы, поскольку, еще раз повторяю, что та опасность, о которой я сейчас говорю, в случае президентской системы существуют также и другие опасности, однако упомянутой опасности не было бы. К сожалению, еще раз повторяю, наша страна является страной с полупрезидентским управлением, а не с президентским, где исполнительные функции в некоторых случаях делят правительство и Президент, где формирование правительства делят парламент и Президент. Может быть, в практической жизни, в быту делить – это хорошо, однако когда речь идет о безопасности, здесь деление права и ответственности является очень опасным. Я вас уверяю, что если я на 100 процентов не был бы уверен в функциональности предлагаемой системы, я бы не пошел на такие изменения, поскольку в конце концов ответственность очень большая, не так ли? Почему я должен был пойти на такие изменения, не имея серьезнейших причин? Как бы я ни уважал партию Дашнакцутюн, которая уже 25 лет говорит, что в нашей стране должно быть парламентское управление, как бы для меня ни имели значение позиции «Процветающей Армении» и «Наследия» относительно перехода к системе парламентского управления, я бы не пошел на такие изменения. Однако видеть опасность и ничего не предпринимать, в моем случае я считаю это преступлением. Дай Бог, чтобы 6-го декабря было нормальное голосование, чтобы изменения прошли и все наладилось. И не дай Бог, чтобы действующая Конституция осталась, и потом в сложнейшей ситуации в нашей стране начались бы столкновения, началась нестабильность, тогда я хотя бы скажу, что я в свое время предложил, увидев эту опасность. Конечно, в такое время сразу залезут в кусты те люди, которые сегодня говорят «нет». Однако что? Будет лучше, чтобы плохая вещь воплотилась в реальность, чтобы потом сказать: видите, мы были правы, или попытаться увиденное и пережитое нами, достигнутое нами в ходе этого пути сконцентрировать и сказать, что вот правильный путь. Если помните, в 1995 году также была критика относительно нашей первой Конституции. В 2002 году изменения вообще не прошли. А в 2005 году также было много критики. То есть, легко осуждать документ, на который было положено много усилий и который затрагивает все сферы нашей жизни и соотносится с ними.

Пусть один из тех, кто себя считает таким специалистом по конституциям, написал бы Конституцию, и я – не являясь юристом, прочитав ее всего один раз, сделаю 200 замечаний. Легко говорить о неготовой вещи. Кто говорит, что эти предложения, которые мы представили, приведут к идеальному состоянию нашей Конституции? Не может быть такого. Не может, поскольку, как я сказал, Конституция регулирует нашу повседневную жизнь, а наша повседневная жизнь меняется, меняется геополитическое положение, меняется общественное настроение, зрелость и так далее. И документ, который регулирует все сферы твоей жизни, должен соответствовать действительности. В противном случае появляются препятствия. А то рассказывают сказки, говорят, что Конституция какой-то страны 100 лет, как не менялась, а у другой страны вообще нет Конституции. Это почти похоже на то, что если взять один маленький участок из какого-то большого, роскошного полотна и сказать, что в этом участке что-то не так. Этот участок гармонизируется со всем полотном. И этот кто-либо, кто приводит пример этих стран, до конца не ознакомился со всем законодательством этих стран. Как я сказал, во многих случаях некоторые из наших политических деятелей позволяют себе говорить, что немецкий специалист по конституциям хорошо не владеет законодательством или Конституцией Германии. В этом плане один из великих германских деятелей хорошо сказал: глупость – дар Божий, но не следует им злоупотреблять. В этом случае кто из наших, которые полностью изучили все конституционное поле Великобритании, не говорю – Конституции, знает, как оно регулируется? Когда я одному из таких ораторов уже в частной беседе, в присутствии людей сказал: послушай, можешь вообще сказать, как проходят выборы в Великобритании? Там мажоритарная или пропорциональная система? Он со всей серьезностью спорил, что там пропорциональная система выборов.

Конечно, мы имеем дело также и с такими людьми, однако это не означает, что такие люди преобладают в нашем политическом поле. У человека должно быть также обязательство видеть изменения во времени. Кто это не сможет увидеть, это его проблема, однако когда его проблема становится проблемой народа, это уже недопустимо. Сегодняшние предложения в плане безопасности предлагают более стабильную систему, чем имеющаяся. Однозначно, никакого сомнения здесь нет.

Петрос Казарян, телекомпания «Кентрон» - Господин Президент, в критике оппозиционеров наблюдается несколько фронтов, есть два положения, которые у всех обозначены как критика. На один из них, связанный с одним из пунктов статьи 89, Вы с Республиканской партией уже ответили. Другое: Вы знаете, что наша политика также персонализирована, связано лично с Вами. Они говорят, смотрите, если Вы объявили, что не хотите стать Премьер-министром, поскольку тот же самый человек больше двух раз не может быть эффективным для управления, они говорят, что Вы, являясь председателем правящей партии и имея под контролем уже и большинство Национального Собрания, можете спокойно контролировать также и Правительство. Однако не являясь государственным должностным лицом, не имея ответственности, можете из партийного кабинета управлять страной. При этом, эту систему можно спроецировать на руководителя любой правящей партии. Кто победит, тот может не нести ответственности и в тени управлять страной. Говорят, что новая Конституция создает такую опасность.

Серж Саргсян – Исключено. В нашей стране не может быть теневого руководства. И часть моих проблем также и из-за того, что я не согласен с теневым управлением нашей страны. Я не хочу раскрывать скобки, однако вы знаете, что в связи с этим приходит очень интересная идея. Вы упомянули о президенте и премьер-министре, наши однопартийцы объявили также, что не стану председателем Национального Собрания. Петрос, если я завтра объявлю, что не буду также председателем партии, я убежден, что демонстранты начнут говорить, что если Серж Саргсян будет президентом Шахматной федерации, в стране власть будет принадлежать ему. Ну, знаете, всему есть предел. Однако что мешает им пойти и принять участие в выборах, приложить усилия и, извиняюсь, не сидеть в Ереване, принимать различные позы и во время митинга или по телеэфиру браниться, говорить громкими словами. Вместо этого пусть пойдут и сформируют первичные структуры, пусть пойдут и примут участие в выборах органов местного самоуправления. Не участвуют, не работают, а потом хотят на общегосударственных выборах получить большинство. Так не бывает! Не бывает так! Пользуясь случаем, скажу, что на прошлых выборах, то есть на президентских выборах 2013 года, было 30.000 субъектов избирательного права. То есть, 30.000 человек имели функции контроля, осуществления наблюдения за выборами. 30.000 из 14.500 являлись оппозиционерами, то есть представляли партии. Они были членами комиссий, доверенными лицами, наблюдателями и так далее. То есть, 30.000 людей могли бы подать жалобу. И если вернуться назад и вспомнить, увидишь, что была всего одна жалоба. И когда говорят, что выборы были сфальсифицированы, говорят то или иное. Если мы сфальсифицировали выборы, почему нет жалоб? Почему не фиксируются те нарушения, которые они видят? Также говорю об этом: эта президентская система плоха также именно тем, что победитель получает все, а проигравший – ничего. Даже если разница голосов этого победителя и проигравшего составляет один или два процента: один из них получил 51 процент, он становится Президентом со всей властью, другой получил 49 процентов и ничего не получает. И этот человек считает целью своей жизни пять лет подряд дискредитировать выборы, дискредитировать победителя. Дело доходит до того, что, конечно, не идут в Тизбон, поскольку сейчас нет Тизбона, а едут в другие столицы, сплетничают о своих властях. То есть, а каким бывает предательство? Мы вынуждаем людей, потому что система такова, что у него больше нет шансов, что еще через год, полгода, полтора у него будет власть для осуществления своих программ. А парламентская система дает эту возможность. Если партия получила стабильное большинство, а как говорила Кармен, стабильное большинство – это то большинство, которое дает возможность принимать простые законы. То есть, это может быть 52, 54, 55…. Мы еще поговорим с Венецианской комиссией. Один получил 51, другой – 49: представляете, чтобы одна из политических сил имела в парламенте 49 процентов. Даже не 49, а 40. То есть, своей критикой, своей действенностью она же может принести очень большую пользу. В конце концов, как я сказал, так называемое большинство, которое Вы так много называете стабильным большинством, оно ведь не затверделое. Это стабильное большинство тоже движется. Однажды, возможно, из этого стабильного большинства трое или четверо перейдут на другое место, и уже не будет этого стабильного большинства. Другое станет стабильным большинством. То есть, через полгода, через год, через два года, возможно, будет смена власти, заставит этого человека заняться этими 49 процентами голосов, заняться, эти голоса разместив в партийных структурах, даже если он эти голоса получил, выступая против властей. То есть, это голоса протестного электората. Нужно перемещать, нужно структуризировать, однако они распыляют, распыляют их, поскольку в ближайшие 5 лет им эти избиратели больше не нужны, это же забота, не так ли, заниматься 100 тысячами, 200 тысячами, 300 тысячами людей. Ты должен уметь с 9 утра до 11-12 вечера работать, чтобы суметь этих людей в какой-то мере удовлетворить. Даже услышав о заботах этих людей, можешь решить некоторые проблемы, но они уже не нужны. Повторяю, если это будет партийной системой, поместив эти голоса в партийные структуры, конечно, все не уместишь, однако будешь уже иметь структуры. Ладно, на что похоже, когда партии, считающие себя большими, сильными, сегодня, считая конституционные реформы каким-то шокирующим событием, не могут даже выдвинуть членов хотя бы в половину этих комиссий? Если человек не может выдвинуть своего представителя хотя бы во все участковые избирательные комиссии, он вообще имет право говорить такими громкими словами? Позвоните завтра Тиграну Мукучяну, спросите, какие партии насколько представлены в комиссиях? А чтобы быть представленными в комиссиях, вспомните, какие скандалы они устраивали в парламенте? И у меня сложилось впечатление, что эти скандалы в парламенте были больше представлениями, чтобы народ увидел, что они скандалят, а не для того, чтобы потом воспользоваться этим правом. Работа по созданию партий является очень сложной работой.

Петрос Казарян – Разве здесь нет объективного момента, поскольку, смотрите, чтобы эти же партии создали структуры, зарегистрировали людей и так далее, требуются финансовые расходы. Однако в нашей стране бизнес не финансирует оппозицию, по крайней мере публично: бизнес всегда находится рядом с властью. У оппозиции нет денег.

Серж Саргсян – Петрос, однако откуда у властей деньги? Кажется, и ты тоже начал хорошо считать чужие деньги, не видя их.
Петрос Казарян – Власти не чужие, господин Президент. Однако у оппозиции нет денег, оппозиция не финансируется. Как они должны создавать эти структуры, чтобы конкурировать с властями?

Серж Саргсян – А эта власть как создавалась? Просто так кто-то принес и подарил? Или же какой-то бизнесмен подарил? Для этого нужно работать, нужно проявлять усердие, нужно сначала создать структуры и потом, объединив возможности этих структур, постепенно увеличивать, а не то что иметь маленькую структуру и потом сразу представлять заявки на то, что завтра он станет Президентом, поскольку будет участвовать в президентских выборах. Возьми 2013 год, 2008 год, и до этого тоже: по-твоему, сколько процентов участников имели шанс победить на президентских выборах?
Петрос Казарян – Речь идет о парламентских?

Серж Саргсян – Какая разница? Амбиции этих людей действуют только во время президентских выборов? Их амбиции действуют также и во время парламентских выборов. У нас всего три миллиона населения. Возьми и сравни число партий Армении с числом партий любой другой страны. Увидишь, что здесь мы являемся мировыми лидерами. Понимаешь, поскольку он знает, что не в состоянии создать партию, у которой будет 10 тысяч членов, поскольку для этого кроме денег необходимы еще и другие вещи. Поэтому он довольствуется тем, что создает партию с 50, 40, 30 членами и потом идет и дома гордится, что вроде он глава партии. Петрос, это похоже на то, что я и ты, предположим, в Ереване и Варденисе, или, если хочешь, в Гаваре, пойдем и снимем комнату и будем говорить, что эта комната – Всемирная академия наук. Петрос, Вы – академик, а я – кандидат в академики. И потом, когда каждое утро будем видеть друг друга, будем говорить: «Здравствуйте, академик, как поживаете?». Есть много людей, живующих в виртуальном мире, понимаете? И об этом я говорю не как о недостатке. Этот путь развития прошли множество стран. Просто мы не должны спокойно относиться к этим проблемам. Не должны из этого делать трагедию. Не должны говорить – посмотрите что случилось, этот человек принял участие в выборах и набрал 0,2 процента голосов. Да, а что случилось? Человек так захотел и принял участие, в чем тут трагедия? Может быть, он где-то переживет личную трагедию, однако мы должны создать такие механизмы, такие возможности, чтобы человек не был вынужден оправдываться за это, понимаете? Ведь редкие кандидаты выдвигают свою кандидатуру на президентских выборах, редкие кандидаты не стали врагами действующих властей, вследствии этого – и стране, поскольку если ты враждуешь с властями, хочешь или нет, вредишь своей стране. Васак Сюни никогда не говорил, что хочет навредить Армении. Кто такое может сказать? Если кто-то совершает преступление – убивает человека, то в подавляющем большинстве случаев говорит: «Я не виноват, он себя плохо вел и я его убил». Подавляющее большинство кандидатов разве не такими стали? Поскольку, еще раз повторяю, набранные ими 10 процентов, даже 25 процентов развеиваются, испаряются всего за несколько месяцев. Однако если это было бы в системе парламентского управления, эти 10, 15 процентов дали бы возможность партии действовать, говорю не в плане должности, а в плане участия и, почему нет, может быть, появился бы новый руководитель партии.

Шаварш Геворгян, «Второй Армянский телеканал» - Поскольку обвинять – это самое легкое занятие, поэтому в рамках этой темы звучит много обвинений. И я хочу коснуться одного обвинения, которое прозвучало от одного из депутатов Национального Собрания, что Конституция меняется, чтобы освобожденные территории были переданы Азербайджану не чей-либо подписью, а голосованием. То есть, чтобы ответственность разделили многие. Если не ошибаюсь, этот вопрос поднимал Грант Багратян. Господин Президент, имеются ли хотя бы теоретические основания для такого обвинения?

Серж Саргсян – Знаете, за всю мою государственную деятельность я слышал много обвинений в мой адрес, часть которых, может быть, имела реальные основы, другая часть – нет. Поэтому, Шаварш, я не удивлюсь любому обвинению. Просто хочу задать один простой вопрос: разве наша Конституция распространяется на Нагорно-Карабахскую Республику? Эти освобожденные территории также входят в состав Нагорно-Карабахской Республики, не так ли? То есть, наша Конституция распространяется на эти территории? Я не знаю, кто такую вещь сказал. Я искренне не знаю, как серьезный человек мог такое подумать. Но скажу, почему мы внесли это положение в Конституцию снова из нашей практики. Вы все должны помнить, в чем обвиняли власть в начале 2000 года в связи с переговорами по нагорно-карабахской проблеме. Помните, даже 27 октября связывали с обменом Мегри на Карабах.

Петрос Казарян – Ашот Манучарян каждый год связывает это.
Серж Саргсян – Это дело Ашота Манучаряна. Каждый из нас должен делать свое дело. Однако мы вписали это в Конституцию, чтобы такие неуместные выдумки не распространялись, чтобы никто не говорил, что эти власти, эти карабахцы хотят Мегри отдать, а свой Карабах привести в состав Армении. Это ведь несерьезно. То есть, как может в мыслях пройти у какого-нибудь руководителя Армении, каким бы он ни был, отдать какую-то часть Армении кому-то или обменять на что-то? Это не вопрос пограничного регулирования, что 100 метров тебе дают с одной стороны, 100 метров – с другой стороны. Как можно взять и кому-то отдать эти населенные пункты, даже в ожидании обмена на что-то. Это нелогично, и, в конце концов, неразумно. Однако такие мысли выражают те люди, которые в состоянии пойти на такой шаг в случае своего руководства. Это очень четко.

Арам Абраамян, телекомпания «Шант» - В некоторой степени продолжу вопросы Петроса и Артура. Я хочу спроцентировать отрезок из Вашего выступления, которое состоялось 18 июля сего года во время заседания исполнительного органа Вашей партии. Я сначала процитирую, а потом задам вопрос: «Поскольку я изучил сегодняшнюю прессу и заметил, что там идут спекуляции относительно возможности и перспективы того, что я стану Председателем Национального Собрания, «воспроизводства», я еще раз очень ответственно заявляю, что я не собираюсь становиться Председателем Национального Собрания, Премьер-министром, Президентом РА. Это для нас не борьба на жизнь или на смерть.
Конституционные изменения нужны государству и стране. Если народ примет эти реформы, будет очень хорошо, если не примет, тогда обратите внимание, что действующей Конституцией я свободен и могу претендовать и на должность Председателя Национального Собрания, и на должность Премьер-министра».
Во-первых, мой вопрос состоит в следующем: соответствует ли это действительности или нет, поскольку нет звукозаписи или видеозаписи, это текст. Во-вторых, если это соответствует действительности, тогда я правильно понимаю, что если Конституция поменяется, Вы не будете, вы отказываетесь быть Президентом, Премьер-министром, Председателем Национального Собрания РА? Если Конституция не изменится, то Вы теоретически принимаете, что можете быть Председателем Национального Собрания и Премьер-министром, и если да, если я Вас правильно понимаю, то почему в одном случае Вы отказываетесь от всех должностей, а в другом случае принимаете, что можете остаться на этих должностях?

Серж Саргсян – Во-первых скажу, что я глубоко убежден, что сегодня этот вопрос не представляет интереса. Думаю, сегодня самый важный вопрос – это конституционные реформы, и я всем и лично Вам обещаю после парламентских выборов 2017 года очень детально ответить на все вопросы, поскольку тогда будет решаться. Что касается цитаты, вторая часть – это 100-процентная правда. Первая часть процитирована немножко неправильно. Почему я говорю после 2017 года, поскольку серьезно говорить о том, чтобы стать премьер-министром или о формировании правительства можно будет тогда, когда у тебя в парламенте будет большинство. И если в парламенте у тебя нет большинства, а Конституция изменена или не изменена, то каким образом ты должен работать премьер-министром? Каким образом ты должен им стать? Нет этой возможности. И я во время той встречи также сказал... думаю, у нас есть стенограмма, и если эта тема тебя очень интересует, я попрошу ребят передать тебе стенограмму. Я во время той встречи сказал, что не собираюсь даже на полдня меньше проработать. Я буду работать до 2018 года, прямо до того дня, когда я должен буду передать власть другому, будет это Премьер-министр, Президент и так далее. По всей вероятности, во всех случаях у нас будет Президент, всенародно избранный или избранный парламентом. Поэтому я не думаю, что есть смысл говорить об этом. Подходы во всех случаях те же.
Вторую часть я сказал более четко, исходя из того простого обстоятельства, что люди спекулируют, говорят, что я делаю эти изменения, что пойти и стать. Я еще раз говорю, дорогой народ, сегодняшяя Конституция предоставляет широкие возможности, при этом, в твоем эфире я несколько раз замечал, что ты объясняешь это своим собеседникам таким же образом. Действительно, предоставляет широкие возможности, и они рассказывают сказки, что у них нет кандидата в Президенты, у них нет этого, у них нет другого. Я ответственно заявляю, что если Конституция не изменится, у нас есть минимум 3 кандидата в Президенты, из которых и будем выбирать нашего основного кандидата. 3, а не один, минимум 3. Придет время, и если будет этот повод, вы убедитесь в моей правоте. А если 6 декабря будут изменения, то поговорим об этом потом.

Арам Абраамян – Поскольку на встрече со специализированной комиссией 10 апреля 2014 года в своей речи Вы уже сослались, когда сказали, что предпочитаете президентскую систему, там Вы также сказали, что не собираетесь становиться премьер-министром. То есть, для чего Вы тогда говорили это, а сейчас, кажется, Вы отказываетесь от этого? Сейчас отказываетесь от Ваших слов, что не собираетесь становиться премьер-министром, Президентом и председателем Национального Собрания?

Серж Саргсян – Нет. Я от своих слов, не скажу никогда, не отказывался, но в основном, будь это в быту или в политике, не отказывался ни от чего. Я просто не хочу хорошее дело, принципиальное дело смешивать с другим делом. Это вся моя цель! Я ни от чего не отказываюсь. Ты должен вспомнить, что когда мы во время выборов говорили о безопасной и благополучной Армении, многие люди относились к этому с иронией, однако я твердо сказал, что нет, что мы шаг за шагом будем к этому идти. Сейчас многие могут сказать: что это за безопасная и благополучная Армения? Каждый день случаются преступления, кажется, в безопасной и благополучной Армении преступлений быть не должно. Однако когда международные структуры ставят Армению в ряд 10 самых безопасных стран мира, сейчас ты убежден, что у меня тогда было убеждение, что мы идем по правильному пути. Или Серж Саргсян снова подкупил эту международную структуру, как он это сделал с Венецианской комиссией, наблюдательной комиссией БДИПЧ, которая каждые выборы считает лучше предыдущих. То есть всех, да? Начиная с ООН, заканчивая Всемирным банком мы всех подкупаем? Я выполняю свои обещания. Конечно, может чуть раньше, может чуть позже. Когда я в Национальном Собрании сказал, что для нас жизненно важное значение имеет строительство железной дороги Иран-Армения, строительство дороги Север-Юг. Не прошло и 3-х месяцев, как все начали критиковать, задаваясь вопросом: «А что случилось?». Как будто железную дорогу Иран-Армения можно построить одним движением руки и за 3 месяца. Однако уже сейчас, когда нашлись огромные суммы, дорога Север-Юг строится, и никто не говорит, что об этом было сказано и сделано, как так получилось? Через 3 года, когда мы завершим дорогу граница с Грузией – Мегри – граница с Исламской Республикой Иран, которую сегодня машины проходят за 9,5 часов, и они будут проходить ее за 4,5 часа, снова скажут, а это для чего? Все равно, у нас нет дорог как в Швейцарии. Однако сказанное будет сделано, сказанное делается. Просто, когда сказанные тобой вещи не понимают или искажают, за это тот, кто сказал, не ответственен. Я даю слово Араму Абраамяну после выборов детально поговорить о моих программах.

Сатик Сейранян, телекомпания «Армения» - Господин Президент, первые и вторые президенты Армении – Левон Тер-Петросян и Роберт Кочарян, говорили об этом проекте конституционных изменений, и оба высказались против. Например, Левон Тер-Петросян сказал, что целью конституционных реформ является преодоление конституционного запрета по продлению срока должности Президента Республики Армения и воспроизводство правящего режима, назвал это авантюризмом. Роберт Кочарян сказал, что в этом проекте есть большой скрытый риск: «У меня такое чувство, что делается попытка создать новую руководящую, ведущую силу, и что в стране есть множество проблем, действующая Конституция также дает возможность их решить, так что не нужно идти на этот шаг». Как прокомментируете точки зрения двух президентов?

Серж Саргсян – Сатик, я не являюсь комментатором точек зрений бывших президентов и у меня нет такого права, однако естественно, что я знаком с их позициями и мотивами. Понимаю, но не принимаю. Для меня неприемлемы необоснованные обвинения. Несмотря на полное уважение к противоположным точкам зрения, я не могу просто принять обвинения. Когда будут аргументы, аргумент можно отрицать. Или я представлю свои собственные аргументы, пусть отрицают. Сегодняшняя Армения – это не Армения 10 или 20-летней давности. Сегодняшний мир – это не мир 10 или 20-летней давности. Геополитическая ситуация другая, процессы стали динамичными, и в некоторых случаях также и драматичными. Наше общество тоже другое. Мы уже являемся довольно зрелым обществом. 10 или 20 лет назад было невозможно, чтобы 2 первостепенных мандата, то есть – Президента и Парламента, были разделены между разными политическими силами. А сейчас это очень реалистично, и увидев эту возможность, не могу не говорить об этом. Сегодня у нас есть три пути.
Путь номер один – оставить, чтобы процессы развивались таким образом, что для меня неприемлемо.

Путь номер два – сократить демократию. Это для меня также неприемлемо, поскольку у нас нет этого ресурса, и легенды силы этого кулака для меня неприемлемы. Нет такого. В Армении эта сильная рука не действовала, не действует и не будет действовать. Армении необходима демократия. Армении необходимо регулировать свою жизнь, чтобы эта жизнь стала намного приятнее. У нас нет этого ресурса. Этот ресурс могут использовать наши соседи, у которых есть дополнительные деньги и они не знают, куда их вложить: построят дороги, построят больницы и потом арестуют оппозиционеров, или не знаю что еще. В мире скажут кое-что насчет этого, однако жизнь продолжится, а их власть будет прочной и они получат 90 процентов голосов. У нас нет этой возможности.
И третий путь: многим может показаться странным, однако конфликт этих двух мандатов, который является угрозой для нашей безопасности, подняв демократию на один градус, мы таким образом решим проблему. Наша проблема не в том, чтобы ограничить демократию, ограничить митинги, конечно, за этот период регламентировав функции государственных институтов. Когда функции государственных институтов смешаны, из этого ничего хорошего не может получиться. Ответственным должен быть один, право должно быть там и, конечно, должны быть контролеры, чтобы процесс правильно шел. Мы сегодня более чем зрелое общество, и кто это не видит, это его проблема.
Сатик Сейранян – Что служит мотивом этих заявлений?

Серж Саргсян – Может быть множество таких мотивов, я могу только сказать об одном: люди управляли нашей страной десять лет и за это время приняли конституции – первую Конституцию, конституционные изменения. Знаете, основной закон страны – это своего рода как дитя. Сейчас хотят его изменить. Я понимаю, что если они были убеждены по-другому, по-другому приняли Конституцию или по-другому изменили. Это их убеждение. По мнению первого Президента, самая правильная Конституция – эта та, которую мы приняли, по мнению второго Президента – та другая Конституция. Однако разве мнение бывших президентов должно быть решающим для меня? Еще раз говорю, я уважаю мнения всех, в том случае, если один из бывших президентов что-то скажет, второй президент – что-то другое, а через 15 лет – третий, четвертый президенты, тогда действующий Президент что должен сделать? Выражать мнение – это хорошо, а необоснованное обвинение – это плохо.

Сатик Сейранян – Господин Президент, вы сказали, что проблемы, которые имеет страна в условиях действующей Конституции, это проблема безопасности, угрозы, сегодняшние вызовы, которые имеются – внешнеполитические проблемы, а также проблемы экономического развития и судебной системы создают препятствия для действующей Конституции. Разве эти проблемы будут решены проектом этой Конституции? Сегодня общество, безусловно, настолько не интересуется тем, насколько Конституция принесет изменения в его жизнь.

Серж Саргсян – Сатик, наивно считать, что если конституционные реформы пройдут, через неделю Армения станет раем, будут решены все экономические проблемы, правосудие будет осуществляться по самым высоким стандартам, и вообще, мы будем чувствовать себя счастливыми. Нет, это не так. Однако приняв Конституцию, мы ликвидируем препятствия, и после этого все зависит от нашей работы, какой уровень жизни будет у нас. Какую правоохранительную систему мы будем иметь? Без участия всех членов нашего общества невозможно создать хорошие условия, все должны быть готовы принять участие. Знаете, Конституция не для того, чтобы улучшить уровень жизни простого гражданина. Конституция для того, чтобы дать возможность гражданину улучшить свой уровень жизни. Разве не понятно, что во всех странах есть недовольные, независимо от ситуации. Не будет такой ситуации, когда в Армении все будут всем довольны. И это все, еще раз говорю, мы должны видеть в сравнении. Какая сегодня средняя зарплата? Какой была средняя зарплата и все другие сферы десять лет назад, если сравнить все друг с другом? Какие возможности имела госпожа Сатик Сейранян десять, пятнадцать лет назад для свободного выражения своего мнения? И какие возможности сегодня имеет госпожа Сатик Сейранян в этом плане? Можете сравнить. Если нет разницы, значит мы очень плохо работаем. А если есть разница, значит не говорю – скажите, что мы работаем хорошо, а хотя бы скажите, что что-то было сделано. Понимаете, без сравнения не может быть какой-либо оценки. Вот это мой подход.
Сатик Сейранян – В Евразийском экономическом союзе и других местах страну будет представлять Президент страны?

Серж Саргсян – Не думаю. Думаю, Премьер-министр. И это совершенно не препятствие. Так, как сегодня госпожа Меркель представляет Германию, и вообще, большую часть европейских стран представляют премьер-министры. В БРИКС Индия представлена Премьер-министром, и я не думаю, что кто-либо даже позволит себе подумать – этот человек Президент, или Премьер-министр? То есть, если он является уполномоченным лицом, переговоры идут не с должностью, а с уполномоченным лицом. Если завтра мы решим, что переговоры по теме Карабаха должен вести заместитель Министра иностранных дел, то так и будет. Понимаю, что есть вопрос со статусом, однако Президент или Премьер-министр, я не вижу большой разницы, по крайней мере настолько, с такой близости общаясь с лидерами европейских и евразийских стран.

Артак Алексанян, «телекомпания Армения» - И последний вопрос, господин Президент. Принимая во внимание, что мои коллеги задали основные вопросы, позвольте, чтобы мой вопрос был не о Конституции. На днях Служба национальной безопасности провела специальную операцию, более двух десятков человек арестовано. Как оцениваете операцию? Есть ли новые факты или подробности, полученные во время предварительного следствия?

Серж Саргсян – Конечно. Не буду публиковать что-либо связанное с предварительным следствием, так как не имею права это делать. Что касается оперативной операции, то она была осуществлена на очень высоком уровне. Начиная с того момента, как люди оказались в поле зрения Службы национальной безопасности, до момента обезвреживания. И мы просто должны поблагодарить и Службу национальной безопасности, и ее сотрудников, и Полицию за предотвращение этой катастрофы. Однако тут я хочу просто обратить внимание всех нас на тех людей, которые пытаются недооценить осуществленную работу. В то время как по месту жительства этих людей, в снятой ими квартире было обнаружено все, что угодно. Служба национальной безопасности представила весь список. Представьте, если в миллионом городе будет использовано сорок гранат, будут задействованы одиннадцать автоматов, взрывчатые вещества. По твоему мнению, летевший из Египта в Россию самолет был взорван атомной бомбой? Это было врывчатое вещество, которое было подложено в самолет. Просто эти вести, эти жалкие вести распространяют те люди, которые пожалели, что эта группа была обезврежена, поскольку они были бы очень счастливы, если группа сработала бы, если в нашей стране случилось бы новое 27 октября или же более или менее тяжелые события, и они были бы рады. В противном случае, в какой стране вы видели, чтобы были осуществлены такие прозрачные действия и не потерпели бы неделю, две, три недели, чтобы следствие было завершено, представлено обществу или отправлено в суд. Хорошо, по крайней мере не терпят десять, пятнадцать дней, месяц, однако если в суде они увидят, что нет доказательств, тогда мы будем винить органы национальной безопасности. Конечно, я уверен, что эти люди являются меньшинством в нашем обществе. Я по крайней мере в субботу был в двух областях республики, общался со многими людьми и эти люди просто говорили – поблагодарите Службу национальной безопасности и Полицию. Понимаете, если было бы возможно предотвращать такие действия, мир был бы намного лучше. В нашем случае мы смогли предотвратить. Вообще, профилактическая работа не ценится во всем мире и, в частности, в нашей стране. Когда что-то случается, тогда говорят: а почему не предотвратили? Я еще раз благодарю органы национальной безопасности, наших сотрудников, оперативный состав, технический состав и, конечно, Полицию за проведение этих действий на высоком профессиональном уровне.